Форум

_006
Есть ли жизнь в деревне? (19.09.2005)
http://www.nsad.ru/index.php?issue=16&section=9999&article=303<\/u><\/a>

Русская деревня умерла. Если отъехать километров сто — сто пятьдесят от Москвы в любую сторону, то, как только закончатся дачи — с тем, что вокруг больших городов они вытеснили деревню, мы давно смирились, — что мы увидим? Остов фермы, зарастающее мелколесьем поле. Некогда плотно застроенная деревенская улица зияет пустотами: оставшиеся еще в деревне жители обогревают дровами, напиленными из соседних домов, свои почерневшие, с проваливающимися коньками лачуги. Каждый раз приезжая в свой любимый Костромской край, я прихожу в глубокое уныние. Каждая зима уносит по одному-два мужика — виновато в основном пьянство. Прежнее колхозное хозяйство даже перестает быть руинами, оно просто уходит в сырую землю. Становится совершенно непонятно, а кто же действительно кормит Россию?
Тридцать лет назад, когда я впервые попал в деревню, ответить на этот вопрос было легче.
1978 год, осенние каникулы. Друзья родителей взяли меня, восьмилетнего мальчишку, в Костромскую область, где у них был дом. С тех пор я и езжу в эти края. Теперь я хорошо понимаю, что умирание русской деревни началось гораздо раньше, ведь уже тогда многие из них стояли брошенными, вымершими, тихими. Сплошь и рядом было так: идешь по полю, и кто-нибудь скажет: вот Берсенево, а там вон Моторугино, там Дор. Оглядываешься вокруг — ничего нет. Где же эти деревни? Да вон, видишь, три березы стоят — это Берсенево, а там вон, где елочки, — Дор. А самих деревень уже не было.
Но так было не везде. Как прекрасный сон, вспоминаются деревенские картины, полные жизни и таинственного крестьянского смысла: луга, выкошенные так ровно, так коротко! Они были похожи на шерсть только что ощипанного фокстерьера. Крепко сметанные стога, подпертые жердинами. Повсюду засеянные поля. Для нас, горожан-путешественников, в этом была трудность. Идти по ржаному или ячменному полю нелегко: топтать колосья жалко, а тропинку пока найдешь… Но идти полем льняным — хуже нет! Лен растет густо, а волокнистые стебли его путаются в ногах. Зато как он цветет! У нас на Костромщине льна было очень много, его потом увозили в Кострому, на льнозавод. Теперь он работает на голландском сырье, своего нет.
Еще тридцать лет назад в деревне были живы и активно задействованы предметы старого быта: коромысла, деревянные маслобойки, сделанные из ствола сосны, деревянные корыта для скота. В каждом доме, правда уже все больше на чердаке, хранились прялки и ткацкие станки. Это в частных хозяйствах. А в колхозе в каждой второй деревне была ферма, стоял скот. Колхозное стадо было стихийным бедствием для огородников. От «паствы» вечно и безнадежно пьяных сельских пастырей строили сложные системы заграждений, снабжая их колючей проволокой.
Зато каждое утро в шесть часов с нашей фермы в райцентр под названием Буй шел молоковоз, и можно было, попросившись к шоферу Виктору Иванычу в кабину, смотаться в город. А по субботам в клубе были танцы и драки. Одним словом, в деревне была жизнь, были жители, и вот эти-то деревенские жители кормили Россию.
Но вот помню: взрослые, собираясь в деревню, в отдельном пакете берут круги варено-копченой «Краковской», несколько пачек азербайджанского чая, баночку растворимого напитка «Лето», пару баночек шпрот. С какой благодарностью наши деревенские знакомые принимали эти нехитрые дары! Да, у них были полные подвалы малинового варенья и соленых чернушек (на стол они подавались в сметане), у них были свое молоко и творог. Но «магазинного» они были лишены начисто. А ведь жили не в полной изоляции от мира, и телевизоры кое у кого уже были. Знали, что бывает кофе, что городские балуются колбаской, и, конечно, хотелось всего этого. Что же предлагали тем, кто кормил Россию, сельские магазины? Однажды нас с двоюродной сестрой — нам было по десять лет — отправили на тракторе в соседнее село в магазин, поручив купить хлеба и — наивные родители — чая. Домой мы вернулись, победоносно держа в руках по венику и по пакетику лаврового листа: мы купили все, что было в магазине. На самом деле хлеб с утра был, но к нашему приезду его уже раскупили на корм телятам. А больше ничего в магазине и не водилось.
Вот так и жили советские колхозники в конце семидесятых: в достатке было лишь то, что дает земля и лес. А промтовары — от резиновых сапог до холодильников — все это было мечтой, мечтой о городе, о «настоящей жизни». Пройдет десять лет, и их дети уйдут в город за этой мечтой, оставив вымирающие деревни и зарастающие мелколесьем поля. Впрочем, восстанавливая социальную справедливость, крестьянин всегда тащил с фермы, из колхоза все, что можно было утащить. Недавно один мой деревенский знакомый, характеризуя со свойственной селянам едкостью соседа, сказал: «Да он же бригадиром на ферме работал, за всю жизнь в магазине ни лампочки не купил, ни гвоздика».
После перестройки со снабжением в деревне стало получше. В 90-е годы появились продукты, ширпотреб. Колхоз еще кое-как работал, и, уходя на дежурства, доярки брали с собой по два больших 15-литровых ведра — домой возвращались с молоком. Приготовленный из домашнего и колхозного молока творог продавали на рынке в городе. Можно было жить. Кормить домашний скот тоже было просто: по ночам ходили на ферму за комбикормом с мешками из-под сахарного песка —
50 килограммов ходка. Такой своеобразный сельский коммунизм: каждому по потребности.
Но дети уезжали, и никто их не мог удержать. Для них в городах открывались неслыханные при советской власти возможности: частные строительные фирмы нанимали маляров, ДЭЗы — дворников. В деревне оставались только дети совсем уж горьких пьяниц: они часто рождались инвалидами.
В конце 90-х колхоз распался, каждый год стадо уменьшалось вдвое, а теперь в нашей деревне осталось три коровы. Ферму разобрали на кирпичи и продали. Заключительным аккордом стали раскопки, устроенные нашими мужиками. В течение нескольких лет они выкопали траншею глубиной метра полтора, а длиной несколько километров. До сих пор неизвестно, кто первый обнаружил, что в родной земле зарыт толстый медный кабель, шедший из ниоткуда в никуда. Говорили, что это чуть ли не правительственная связь. В городе «правительственную связь» брали по 65 рублей за кило.
Теперь никого из этих мужиков уже нет в живых: умерли от пьянства. Лет через пять, когда умрут последние колхозники, наша деревня опустеет, но в сущности ничего не изменится. Ее уже давно нет. Но кто же кормит Россию? Где те чудесные места, заливные луга, по которым бродят тучные стада и где тяжелые золотые колосья клонятся к земле? Где живут хлебопашцы и пастухи, плоды рук которых питают нас, горожан? Неужели только в Канаде и Новой Зеландии?
Диакон Федор КОТРЕЛЕВ

<\/u><\/a>

_007
http://community.livejournal.com/ru_abandoned/990628.html#cutid1<\/u><\/a>

Начну потихоньку выкладывать отчеты по Пермскому краю. Они будут не по порядку, просто на что глаз ляжет, то и опубликую первым.
Сегодня глаз лег на деревню Ужгинское Чердынского района.
Деревня расположена в красивейшем месте, на перекрестке дорог. Деревня как деревня, таких тысячи в России и десятки в Пермском крае.

<\/u><\/a>

Эта деревня выделяется из общего числа соотношением количества жителей к количеству домов. Деревня брошена.
Трудно сказать, когда начался массовый исход жителей, вообще странно, что деревню оставили. Место отличное: поле, лес, река Вильва, неплохая дорога.

<\/u><\/a>

Ну раз оставили, значит надо посмотреть. Зайдем в крайний дом, он стоит прямо на дороге и из его окон видно красивую церковь и живописный поворот.
В доме много личных вещей, скорее всего хозяйку, некую Надежду, увезли отсюда второпях. А может и померла бабушка.
Незаконченное вязание так и осталось на подоконнике.
На столе -- письмо: «Дорогая бабушка Надя! Поздравляем тебя с праздником Весны 8 марта!
Желаем тебе здоровья, всего самого наилучшего, много улыбок и всего самого хорошего, а главное приехать к нам и познакомиться со своей внучкой.
С уважением вся наша семья»

<\/u><\/a>

Вот и все, что осталось от бабушки Нади. И обратного адреса в Ростове-на-Дону нет, хоть бы фотки отослал. Впрочем, меня уже кто только не находил, так что есть надежда.

<\/u><\/a>

Видимо, документы дочки. Комсомольский билет и фотографии экскурсии в Казань.
Грустные мысли наводят такие места. Люди жили тут почти пол-тысячелетия, растили детей, выращивали скот, возделывали поля. Вряд ли во времена первых поселенцев тут было проще прожить и были какие-то удобства.

<\/u><\/a>

_008
Зачем нужна деревня: Культурный аспект.Сельская демография.

http://www.liveinternet.ru/users/3909597/post142297961/<\/u><\/a>

Еще в начале 20-го века во время поездки в Америку наши писатели-сатирики Ильф и Петров были удивлены большим количеством населения, живущего там в своих домах. "Одноэтажная Америка" - весьма интересная и показательная книга об их поездке в Америку в середине 20-х годов. В дальнейшем тенденция сохранилась, в США всегда считалось престижным иметь свой дом. В СССР - престижно было иметь квартиру в многоэтажке. Интересно, что в США жилые многоэтажки тоже есть, но используются, в основном, как жильё для бедноты. Социологам давно известно, что проживание в многоэтажных домах снижает демографическую нагрузку (снижает рост населения). По тенденции обычно четвёртое поколение проживающих в них уже не имеет детей. Хотя при этом многоэтажные дома могут быть весьма экономны в плане стоимости одной квартиры для семьи. Получается сразу несколько плюсов с точки зрения государства, территория которого перенаселена.

При этом люди, живущие в своих домах, обычно более здоровы, более самостоятельны и более консервативны (в хорошем смысле этого слова) по сравнению с жителями многоэтажек, более склонных к изменению, или, как считает ряд социологов, к деградации культуры. В своих домах проще сохранить семейные ценности, проще вырастить здоровых детей. Даже американский патриотизм (приносящий Америке массу плюсов в рядовой жизни) в том числе связан и с проживанием в своем доме. Свой дом гораздо чаще воспринимается как свой кусочек Родины (малая Родина). Квартира же, как малая Родина, фактически не воспринимается.
Как известно, в СССР, а потом и в России пошли другим путём: и спросом, и законами поощрялось в первую очередь строительство дорогих многоэтажных домов со стоимостью квартиры в разы выше стоимости возведения весьма добротного дома такой же площади. В итоге, если в США семья с тремя-четырьмя детьми полноценно живущая в своём доме - это норма, таких семей много как среди среднего класса, так и среди политиков, бизнесменов, актеров, то в России подобные многодетные семьи - большая редкость. Социально-демографический закон работает как часы.

Западные политики разного уровня не раз говорили и писали, что Россия их интресует только как источник сырья (и желательно, чтобы это сырье было более доступным). В этом плане для обслуживания российских нефтяных вышек вполне достаточно миллионов 15 жителей, а остальные не нужны. Вопрос: нужно ли нам самим следовать такой политике Запада по отношению к России? Т.е. понятно, почему это происходило в начале 90-х, и непонятно, почему в тучные 2000-е.

Какие выводы можно сделать:

* Население, живущее в своих домах, в большинстве стран составляет опору общества. Там это наиболее здоровые сильные люди, создающие крепкие семьи, более устойчивые к острым современным проблемам типа наркотиков, деградации семьи и т.д. Исследований и примеров на эту тему много в США, Германии, Франции и т.д. Россия из-за развала деревни на данный момент лишена этой опоры, что может оказать заметное отрицательное влияние на страну в ближайшие десятилетия.

Сельская демография

Так сложилось, что автор хорошо знаком со статистикой по Калужской области. Область эта находится в самом центре России. Не слишком на север и не слишком на юг, ещё не Черноземье, но уже и не Карелия. Центральная Россия.
Подавляющее большинство колхозов и совхозов области развалились в лихие 90-е. Земля, как правило, не обрабатывается (либо обрабатывается только на бумаге), все кто могут - бегут из села в город - в райцентр и дальше. Кто-то в областную Калугу, кто-то Обнинск, кто-то в Москву, благо она не так далеко.
Ниже приведен график динамики изменения численности сельского населения с 1939 по 2012 годы (прогноз).
http://www.eco-kovcheg.ru/img/think14-3.jpg<\/u><\/a>
В среднем показатель рождаемости 8,3 человек на 1000 жителей (в среднем по России 9,1), смертности 18,5 человек на 1000 жителей (в среднем по России 16,2), соответственно население области сокращается на 1,02% ежегодно (в среднем по России на 0,71%). При этом сельское население области сокращается в среднем примерно на 2% каждый год (это порядка 20% за 10 лет).

За последние 80 лет сельское население сократилось в 5 раз. Данные статистики очень хорошо видны "на местности". В стороне от трассы довольно много деревень, в которых по воспоминаниям местных жителей в начале ХХ века были сотни дворов. Т.е. например, было село с шестью сотнями дворов, а сейчас там остался один жилой дом. Еще несколько домов используются как дачи, на месте остальных - пустыри. Фактически сохраняется сельское население в поселках около дорог, где есть какое-то производство. В самой сельской местности между деревнями и посёлками происходят те же процессы. Население посёлков тоже сокращается, но сравнительно медленно, а уходят в небытие в первую очередь деревни.

Для начала попробуем разобраться с вопросом - зачем вообще нужна деревня? Вообще нужна ли она кому-то?
Существует довольно распространённое мнение, что население сельской местности играет малую роль в жизни стран. В лучшем случае это незнание важных фактов.
Иван Рубанов ("Эксперт" №22 (611) за 2008 год) пишет: "Взгляд на аграрную статистику - как выстрел в голову. С начала нынешнего десятилетия стоимость ввезённого продовольствия ежегодно увеличивалась приблизительно на 30% в год, и к прошлому году достигла почти 30 млрд. долларов. Некогда ведущая аграрная держава теперь покупает продуктов не меньше, чем производит сама". Фактически мы "боремся" за первое место в мире по импорту продовольствия с Японией. При этом Япония находится в уникальной ситуации - у японцев в каком-то смысле нет другого выхода: численность населения там больше, чем в России, а территория на два порядка меньше. Т.е. им физически крайне сложно производить большое количество сельскохозяйственной продукции. Наш же резкий рост нетто-импорта продовольствия связан в основном с увеличением цен на нефть.

Одним из существенных недостатков Советского Союза часто называлась удручающе низкая эффективность сельского хозяйства и, в частности, высокие потери на стадии переработки сельхозпродукции. Только по официальной статистике более половины картофеля, например, сгнивало на пути к потребителю. В ходе либеральных реформ последних лет ситуация кардинально ухудшилась. Во-первых, примерно в 30 раз (!) упала прямая господдержка. В итоге если в середине 80-х за тонну зерна можно было купить 3 тонны дизельного топлива, то в конце 90-х - в 10 раз меньше. Это драматически сказалось на рентабельности, а значит и на заинтересованности хозяйств в производстве сельхозпродукции. Представьте ситуацию, если например, раньше у вас был доход не слишком большой, но позволявший и семью накормить, одеть, обуть, и машину купить, и ездить к родственникам в другие города, а потом вам зарплату в 10 раз понизили. Какой смысл на такую работу ходить? Люди и переставали это делать. Но когда прекращали существовать бывшие колхозы и совхозы, это вызывало деградацию всей окрестной инфраструктуры. Например, некому становилось зимой чистить дороги (действительно - некому стало поддерживать технику, которая в состоянии это делать). А остаться зимой без дороги - это испытание не каждой семье по силам. В результате оставшиеся люди массово покидали деревни.
Впрочем, вернемся на государственный уровень. Промышленное производство продовольствия падало устрашающими темпами. Поскольку положение нужно было каким-то образом спасать, были кардинально снижены таможенные пошлины на импорт продовольствия в Россию, что вызвало волну импорта. Большое число компаний занялось этим новым бизнесом, результаты чего можно наблюдать сегодня в любом продуктовом магазине. Даже в сельской местности сегодня в магазинах продаются польские яблоки, китайские груши и финские сыры. Бананы давно стоят дешевле огурцов.
Поскольку у нас стало модно ссылаться на американцев, процитируем их ученого Мариона Энсмингера: "Продукты питания - это и ответственность, и оружие. Ответственность потому, что одно из важнейших прав - право на пищу и её потребление в достатке. С другой стороны - это оружие, поскольку в политике и экономике продукты питания играют огромную роль и обладают большей силой, чем пушки или нефть". В последнее время открыто признаётся, что СССР был побеждён этим оружием - дефицит продовольствия серьезно подорвал веру людей в дееспособность правительства. Тем удивительнее, что современная Россия уверенно идёт тем же путём.
Часто, пытаясь оправдать малую эффективность сельского хозяйства России, всё валят на климат, мол, у нас зона рискованного земледелия. При этом как-то забывают, что Россия на 4-м месте в мире по площади пашни (на первом, кстати, США). Более того, у нас в стране сосредоточено порядка 40% площадей мирового чернозема - почв, обладающих наиболее высоким естественным уровнем плодородия (!). Также при изучении статистики легко заметить, что одним из крупнейших мировых экспортёров продовольствия является Канада, климат которой весьма суров, особенно по сравнению с югом России.

Деревня и школа

Излишне говорить, насколько важна сегодня для активных молодых семей школа. В подавляющем большинстве семей вопрос получения детьми среднего, а то и высшего образования не обсуждается. Конечно, дети должны его получить.
Во многом это заслуга советского периода, когда государством были вложены колоссальные средства в повышение уровня образования, в строительство школ, в том числе сельских, в подготовку кадров.
Сегодня мы наблюдаем обратную картину - количество школ и дошкольных учреждений сокращается, причем достаточно быстрыми темпами.
Фактически, сокращение школ идет опережающими темпами по сравнению с сокращением численности населения при большей относительной доле детей в сельской местности (!). Причина известная - "нет денег". Замечу, что речь идет не о бедных 90-х. Статистика приведена для сравнительно "благополучных" годов "самого быстрого развития России", под конец которых бюджет ломился от финансов, и высокие чиновники спорили, куда лучше вкладывать государственные средства. А в это время сельские школы тихо и незаметно закрывали тысячами по всей стране.
Понятно, что если закрывается школа, то молодые семьи, которые чудом остались в ближайших деревнях, начинают подумывать о том, чтобы перебраться туда, где школа ещё работает.
Причём если школа осталась, то встречается довольно показательная картина, которую довелось наблюдать не так давно: школа рапортует, что впервые за долгие годы был набран первый класс. Девять детей - один русский и восемь таджиков. Как я уже писал, в сельской местности катастрофически не хватает непьющих людей. А в странах солнечной Средней Азии по ряду причин жить многим становится невмоготу. В итоге люди приезжают в Россию, селятся в сельской местности, где можно купить дома за бесценок, и довольно успешно живут (ещё и помогая деньгами родственникам в своей стране). Другое дело, что деревня при этом становится скорее азиатской (по речи, одежде, обычаям и праздникам). И если раньше увидеть человека в халате в нашей деревне было огромной редкостью, то сегодня это сравнительно обычное явление.
Директора успешных хозяйств Волгоградской области в ответ на вопрос корреспондента - какая проблема для них "самая большая" ответили: низкие квоты УФМС (Управление Федеральной Миграционной Службы). Область получает квоты порядка 20-30 тысяч человек (очень изрядная доля от трудоспособного мужского населения сельской местности) в основном - на сельское хозяйство, причем директор предприятия говорит, что пытался завозить рабочих из Удмуртии, но те, кто согласен ехать, очень пьют: 70% приходится отправлять обратно за пьянство. Местные - еще хуже.

<\/u><\/a>

Цитирую директора совхоза ("Эксперт" №9 (648) за 2009 год): "Узбек или таджик заменяет четырех русских, а один китаец - двух таджиков". При этом мигранты заметно менее требовательны к условиям, к администрации, да и к наличию той же школы (нет, и Бог с ней). Так сегодня заселяются опустевшие села, при активном лоббировании успешных директоров хозяйств.

Деревня и земля

В ситуации, когда продукция сельского хозяйства стала стоить дешевле, чем топливо, необходимое для того, чтобы эту продукцию собрать, единственной ценностью, которой обладали крупные сельскохозяйственные предприятия, осталась земля.
С принятием нового Земельного кодекса, разрешившего торговлю землёй, многие хозяйства, располагавшиеся у трасс и вблизи городов, были либо сразу скуплены, либо обанкрочены и скуплены. Сельскохозяйственная деятельность при этом либо прекращалась, либо оставлялась только как "прикрытие". Наибольшей стоимостью в России обладает не сельскохозяйственная земля, а земля под застройку. Перевод земель в категорию, разрешающую застройку - сложная процедура, требующая времени и средств. При этом закон формально требует землю сельхозназначения обрабатывать, и если земля не обрабатывается 3 года - она должна изыматься. По счастью, строгость наших законов компенсируется гибкостью при их исполнении. В итоге распахивается только часть земель (обычно поля, которые видно с трассы), что позволяет снизить размер всех видов издержек и не думать об обработке полей, расположенных в глубине территории (т.е. о большей части земель). В итоге даже в центральной России велик процент полей, которые не обрабатывались по 15, а местами и по 20 лет.
Главный удар в этой ситуации получился даже не по сельскому хозяйству, а по сельской местности. Если раньше здесь был пусть плохой, но хозяин, то сейчас его сменил откровенный временщик. Торговля землей - это настоящий Клондайк. Рост цен в некоторых местах вблизи городов составил десятки тысяч раз. При такой рыночной конъюнктуре оказывается выгодно как можно дольше "держать" землю, что и делает подавляющее большинство владельцев. При этом у них есть текущие расходы - тот же земельный налог, да и остались какие-то жители, работники бывших хозяйств. Если их не кормить, они начнут писать письма и т.д. Поэтому какой-то заработок желательно дать. В итоге людям предлагается, например, вырубать оставшиеся окрестные леса. Все, в том числе работники, понимают, что перспектив у такого подхода в средней полосе (где недостаток лесов) - никаких. Единственное следствие - люди чаще уходят в запой.

Деревня и администрация

Вопреки часто встречающемуся убеждению, местная администрация в какой-то момент перестала быть заинтересована в развитии сельской местности. Люди, в т.ч. увлеченные созданием новых сельских проектов, благодаря которым количество людей в деревнях будет возрастать, думают, что их должны поддержать. Но это не так.
Точнее - на уровне личных отношений конкретный глава района или сельской администрации может и поддержать какой-то проект, однако надо чётко понимать, что с точки зрения местного бюджета они, как правило, не заинтересованы в подобных проектах.
Как уже не раз говорилось выше, производство сельхозпродуктов в массе своей давно ниже уровня рентабельности. Это не случайность, а закономерность в силу ряда вполне объективных факторов. Практически любой глава района не раз наблюдал очередной многообещающий проект, который вместо планировавшейся крупной отдачи либо еле балансировал на грани рентабельности, либо закрывался совсем. Низкое доверие к новым проектам основано на реальном опыте.
При этом жителей деревень необходимо обеспечивать школой, медицинской помощью, телефоном, пожарной командой, ремонтировать дорогу, нанимать технику для чистки дороги зимой, ремонтировать линию электропередач, оплачивать горящие в селе по ночам фонари, оплачивать потери в линии и в трансформаторе, и т.д. А если деревня перестает быть населённым пунктом или оттуда все уезжают, то эти очень ощутимые для скудного местного бюджета расходы можно не делать. В итоге для уничтожения деревни как населенного пункта теперь достаточно, чтобы в деревне просто не осталось ни одного прописанного жителя, причем местный муниципалитет будет скорее заинтересован в таком раскладе.

Деревня и дороги

Как известно, в России есть две беды. В сельской местности вторая российская беда сегодня стала особенно острой. Если в советское время дороги хоть как-то строились и ремонтировались, то в последние годы ими просто никто не занимается. Денег на это нет, и не предвидится.
Очевидно, сегодня дело не в бедности, а в приоритетах распределения средств. И не надо говорить про климат. При пересечении границы Финляндии качество дорог вырастает на порядок, а климат там похожий. При этом неплохие дороги у финнов идут буквально на каждый хутор. Более того - в последнее время заметной стала разница даже при пересечении границы Белоруссии. Поскольку в Белоруссии удалось сохранить почти советские темпы строительства сельских дорог, сельская дорожная сеть там находится в отличном, по сравнению с Россией, состоянии. Причем она там действительно используется, в результате чего Белоруссия экспортирует продовольствие.
Жить в деревне, куда нельзя доехать, мало кто готов. Дорожная сеть, построенная во времена СССР, сегодня деградирует. При этом ни администрация, ни землевладельцы, как правило, не заинтересованы в восстановлении и прокладке дорог. А у редких сельхозпредприятий на это нет средств. Ухудшение качества дорог стимулирует отъезд из деревень оставшихся жителей и серьёзно тормозит старт новых проектов, поскольку создание дорожной инфраструктуры стоит дорого.

Изменится ли что-то завтра? Хороший вопрос. Если в условиях мирового финансового кризиса возникнут проблемы с получением продовольствия (что возможно по многим причинам), то необходимость в собственном сельском хозяйстве станет очевидна всем. Другое дело, что быстро поднять эту отрасль крайне сложно. Парадокс заключается в том, что неэффективное сельское хозяйство СССР было разрушено только для того, чтобы на его месте создать еще менее эффективную систему, в которую вообще практически бесполезно вкладывать государственные деньги. Попытки что-то сделать были не раз, но без финансирования подобные программы обречены, а любое денежное вливание по факту стало совершенно неэффективно - львиная доля средств вообще не доходит до адресата, растворяясь по дороге. Поэтому предложить разумную глобальную программу сегодня намного сложнее, чем раньше.

Так что же теперь - пойти и застрелиться? Попробуем добавить хоть немного позитива. Шестого июня 2009 года президент России Дмитрий Медведев в своей статье по поводу зернового рынка сказал: "Отмечу и то, что возможности расширения посевных площадей в большинстве регионов планеты практически исчерпаны. Россия же занимает лидирующее место в мире по площади и качеству сельскохозяйственных земель. ... Россия ставит задачу... стать для значительной части человечества гарантом продовольственной безопасности. … Мы готовы к дополнительным мерам по повышению эффективности агропромышленного производства, созданию благоприятных условий для внедрения инноваций и обеспечения доступа эффективных сельхозпроизводителей к земле и капиталу". Совершенно правильное понимание ситуации и грамотные слова. Правда, буквально через два дня первый вице-премьер Виктор Зубков выступил с предложением пригласить в Россию инвесторов на 20 миллионов гектаров неиспользуемых ныне сельскохозяйственных земель. Надо понимать, что приглашение внешних инвесторов это плохой сценарий. По нему уже пошла Аргентина (один из довольно крупных экспортеров продовольствия в мире), однако их собственное население в неурожайные годы просто голодает. Т.е. внешний производитель будет в первую очередь беспокоиться о внешних контрактах и прибыли, в то время как внутренний может заботиться и о внутренней продовольственной безопасности своей страны.